Внешняя сторона романов Гюго

Замысел романа возникает в атмосфере увлечения историческими жанрами, начало которому было положено романами Вальтера Скотта. Гюго отдает дань этому увлечению и в драматургии, и в романе. В конце 1820-х гг. Гюго задумывает написать исторический роман, и в 1828 г. даже заключает договор с издателем Госсленом. Однако работа затрудняется множеством обстоятельств, и главное из них то, что его внимание все больше привлекает современная жизнь.

За работу над романом Гюго принимается лишь в 1830 г., буквально за несколько дней до Июльской революции. Его размышления о своем времени теснейшим образом переплетаются с общей концепцией истории человечества и с представлениями о пятнадцатом столетии, о котором он пишет свой роман. Этот роман получает название «Собор Парижской Богоматери» и выходит в 1831 г.

Хронология, точная последовательность событий, сражения, завоевания и распадение царств - лишь внешняя сторона истории, утверждал Гюго. В романе внимание концентрируется на том, о чем забывает или что игнорирует историк, - на «изнанке» исторических событий.
В творчестве Гюго тема и проблема всегда связана с образом народа. И в связи с трансформацией тематического уровня произведений трансформируется и образ народа, а точнее автор подходит к изображению народа с разных сторон.
В произведении «Девяносто третий год» народ – это сила, которая творит революцию, а, значит, творит историю, из чего следует, что на первый план выходит событийная сторона.

Так, в первой части романа «В море» завязывается символическая борьба человека и пушки, грозящей гибелью всему кораблю.
В этом романе народ и каждый отдельно взятый из народа человек живет не частной жизнью, а проживает историческую судьбу, будучи вовлечен в описываемые события.
Описываемые события поистине приобретают эпический, исторический размах. Но самая примечательная особенность романа заключается в том, что при зарисовке этих исторически-масштабных событий — войн, революции и решения ею громадной важности политических и идеологических задач — художник ни на одну минуту не упускает из виду индивидуально-человеческой драмы, которая развертывается на фоне этих событий. Здесь мы видим соединение высокого эпоса и интимной лирики. Об этом говорят первые же эпизоды “Девяносто третьего года” — встреча парижского батальона с несчастной крестьянкой, вдовой, матерью, прячущейся с детьми .
Конкретно-исторические проблемы переплетаются с сугубо индивидуальными.

Пространственная и временная организация текста

При рассмотрении временной организации нужно отметить, что в «Соборе Парижской богоматери» автор изображает не современную ему действительность, а обращается к эпохе средневековья. Несмотря на то, что Виктор Гюго пишет свой роман во время июльской революции 30-го года, он абстрагируется от этого исторического времени для того, чтобы избавить себя от изложения конкретных исторических фактов. Писателя больше интересует народное самосознание той поры, и его пытливый ум находит такой временной отрезок в истории, который соответствовал бы этому самосознанию. В средневековье он видит тот угнетенный, подавленный королевской властью народ, в котором начинает просыпаться чувство собственного достоинства и жажда свободы. Автор берет точкой отсчета событий совершенно непримечательный день: 6 января 1482 года.

Совсем иначе организуется время в романе «Девяносто третий год». Поскольку автора интересует историческая конкретика, автор указывает конкретные даты. Уже по названию произведения можно судить о характере повествования. Здесь имеет значение каждая отдельная дата
Таким образом, из выше сказанного следует, что В. Гюго остается верен и вечной и конкретно-исторической тематике, однако, роль каждой из них в произведениях различна, что объясняется эволюцией мировоззренческих и творческих взглядов писателя.
Чем больше В. Гюго увлекали революционные идеи, тем больше он уделял внимание изображению современных ему событий, тем большее значение приобретала для него историческая конкретика. Выдумка и фантазия превратилась в историческую объективность, на смену вымышленным героям пришли известные всему миру своей общественной деятельностью исторические лица, и каждый клочок французской земли стал полон дыхания революции. Но, оставаясь до конца своего творческого пути верным методу романтизма, писатель сохранял и глубокий психологизм. В каждой исторической проблеме он видел и проблемы нравственного, морального характера. В этом, пожалуй, и проявлялась статичность творчества писателя, он всегда в своих произведениях выражал веру в человеческий абсолют, в силу добра.

"Девяносто третий год"

B 1874 г. выходит в свет одно из самых значительных его произведений — роман, названный строго и просто: «Девяносто третий год». Выход романа совпал с обострением политической обстановки во Франции. Всем своим содержанием и пафосом роман служил делу защиты республиканского строя, противостоял стремлению реакционеров восстановить монархический строй в стране. Заслуга Гюго состоит в том, что он прославил мужество и героизм французского народа, бесстрашно защитившего свою страну от контрреволюционных мятежников и иностранных интервентов, а также в том, что 93-й год, одно упоминание о котором вызывало приступы бешенства у французской буржуазии был для писателя «памятной годиной героических битв». И если французская буржуазная историография отчаянно клеймила вершину Французской революции как год гильотины и террора, то Гюго стремился показать «величие и человечность» революционного переворота XVIII столетия.

Чтобы изобразить величественную атмосферу революции, писателю потребовалось значительное время (замысел романа относится к началу 1863 г.): надо было тщательно изучить документы и литературу по истории Франции 1793— 1794 гг. Созданию ярчайшего художественного полотна, на котором изображены события и деятели, участники и противники революции 1793 г., уничтожившей феодальные порядки во Франции и открывшей новые горизонты в ее истории, способствовало и то, что Гюго был современником и очевидцем тех революций (1830, 1848, 1871 гг.), что сам он на протяжении многих лет боролся за утверждение республиканского строя в стране.

«Девяносто третий год» начинается рассказом об острой борьбе, которую вынуждена вести молодая республика как с внутренними врагами, так и с внешними. Уже с первых страниц становится понятно, каков внутренний враг республики и что собой представляют внешние враги.
Весь роман строится на самых разнообразных противопоставлениях. В нем можно выявить множество контрастных пар героев: Лантенак и Симурдэн, бывший священник, а затем революционер, воплощающий непреклонную веру и неподкупную честность, составляет первую. Это сопоставление символизирует два лагеря — революции и контрреволюции.

Глубокой верой в светлое будущее человечества ответил Гюго на те обвинения революции, которым она подвергалась вскоре после отважной попытки создания Парижской коммуны. Биение жизни Парижа во времена якобинской диктатуры, изображенное в «Девяносто третьем годе», сопоставимо с биением пульса революции в период Коммуны. Пережитое самим Гюго вдохновляло его на создание реалистических картин о Великой французской революции. На страницах романа кипит жизнь Парижа 1793 г. Патриотический подъем народных масс, энергия революционного правительства, экономические трудности, контрреволюционные заговоры и мятежи переживала Франция и в 70-х годах XIX в. Недавние события давали о себе знать и помогали писателю. Видимо, поэтому описание Парижа периода первой буржуазной революции во Франции, сама постановка проблемы ее созидательной, а не только разрушительной роли явились большой творческой удачей Гюго.